25 Января 2022
После возвращения с началом войны в Советский Союз Александр Самохин некоторое время командовал 29-м стрелковым корпусом, сформированным из военнослужащих бывшей литовской армии. Затем генерал возглавил тыловые службы 16-й армии, а в декабре первого года войны его возвращают в РУ ГШ РККА. Перед назначением командующим армией Александр Самохин руководит Вторым (информационным) управлением военной разведки. Здесь генералу приходилось работать с большим количеством документов, в которых прогнозировались действия советской и германской сторон в предстоящей кампании, и он, конечно, знал, что Ставка рассматривает южный участок фронта как приоритетное направление для нанесения немцами главного удара летом.
Трудно сказать насколько неожиданным оказалось назначение командующим армией для Александра Самохина, не имеющего серьезного опыта управления большими войсковыми группировками в боевой обстановке. Но в целом такие неожиданные кадровые решения являлись характерными для Красной Армии в этот период. Шел активный поиск, и, увы, далеко не всегда удачный, командиров оперативного и стратегического звеньев, способных успешно действовать в условиях современной войны…
Порученец вернулся с несколько растерянным видом. Самохин вначале подумал, что вылет отложен, но оказалось, что машина готова, однако пилотов не известили, что их пассажир – командующий армией, генерал. Легкий транспортный ПР-5, созданный на основе самолета-разведчика Р-5, не предлагал особого комфорта. Он мог перевезти четырех пассажиров в стесненных условиях негерметизированного салона. Однако не соображения комфортности смущали экипаж. Обычно для сопровождения пассажиров уровня командующего армией и выше выделяли истребительное прикрытие. В этот раз его не назначили.
Ситуацию осложнял и пакет с документами особой важности, которые имел при себе Александр Самохин. Их вручил командующему армией перед выездом генерала на аэродром заместитель начальника юго-западного направления оперативного управления Генерального штаба РККА полковник Михаил Потапов. Пакет содержал директиву Ставки Брянскому фронту № 170285 от 20 апреля. К ней прилагалась оперативная карта с данными о дислокации войск и вариантами их использования.
Директива предписывала Брянскому фронту провести наступление и уничтожить орловскую группировку противника, нанеся по ней два сходящихся удара из района юго-западнее Белева и из-под городка Новосиль.
Трудно понять, почему полковник Потапов передал пакет с директивой напрямую генералу Самохину. Инструкция требовала документы с грифами «Особой важности», «Совершенно секретно» доставлять адресатам в Действующую армию фельдъегерской службой НКВД, её специальной «лётной группой». И, если судить по дальнейшей службе полковника Потапова, которому предстоит стать генерал-лейтенантом, он не понес серьезного наказания за грубейшее нарушение секретного делопроизводства даже после того, как стало известно, что директива Ставки хоть и в клочках обгоревшей бумаги, но все-таки попала к противнику.
Разбирательство по законам военного времени могло завершиться предельно сурово. К счастью, этого не произошло. Полковник Михаил Потапов считается одним из талантливейших советских генштабистов. Ограничусь только упоминанием, что именно он, как в наши дни принято считать, разработал принципиальную основу успешного контрнаступления под Сталинградом. Во всяком случае его автограф стоит на карте операции под подписью генерала Александра Василевского, возглавившего Генеральный штаб Красной Армии после Бориса Шапошникова.
Вылет все-таки состоялся. Машина поднялась в воздух в 11 часов 5 минут. Командир экипажа Константин Коновалов, налетавший 2 500 часов, имевший опыт работы на трассах особой сложности горного Таджикистана, где ориентироваться чрезвычайно сложно, решил, что прямого риска встретиться с авиацией противника нет. Летчик хорошо знал трассу. Маршрут проходил на удалении от линии фронта, вне зоны постоянного действия вражеских истребителей, но опасность пришла откуда её не ждали.
Уже после освобождения из плена, осенью 1945 года, Александр Самохин на допросах расскажет сотрудникам госбезопасности, что он почувствовал что-то неладное «часа через три» полета, тогда как путь от подмосковного аэродрома до Ельца при крейсерской скорости ПР-5 196 километров в час занимает менее двух часов. Почему такая разница во времени не обеспокоила, прежде всего, опытного пилота, к тому же хорошо знавшего трассу, сказать трудно. Сам Константин Коновалов, которому также посчастливится дожить до освобождения из плена, сообщит, что ориентировку он потерял из-за неисправного компаса на самолете. Машина вместо юго-запада взяла курс на запад. Каким образом низколетящий ПР-5 незаметно для экипажа и пассажира пересек линию фронта, и где он блуждал в течение трех часов, уже никто не возьмется сказать.
Когда не пилот, а генерал начал проявлять беспокойство, машина уже находилась над территорией, занятой противником, длительное время. Блуждания советского самолета для немцев незаметными не остались. По низколетящему ПР-5 они открыли огонь из стрелкового оружия, и летчику пришлось совершить вынужденную посадку вблизи Мценска в районе дислокации третьего батальона 15-го пехотного полка гитлеровцев, которому выразит особую благодарность в специальном приказе генерал Рудольф Шмидт. Солдаты и офицеры батальона подарок, в буквальном смысле свалившийся на них с небес, не пропустили.
Они окружили самолет, когда летчики и пассажир даже не успели толком выбраться из перевернувшейся при посадке машины. По свидетельству экипажа, генерал пакет поджег, но все документы уничтожить не успел. Самохин, по словам борттехника Тимофея Корнилова, сделал попытку застрелиться, но пистолет дал осечку, а затем немцы выбили у генерала оружие из рук.
Заблудившийся самолет не исчерпывает всех странностей в судьбе генерала Александра Самохина. Они продолжались и после его освобождения из плена. Следствие в отношении генерала тянулось долго. Оно завершилось в 1952 году с выводом Министерства государственной безопасности для Самохина весьма обнадеживающим: дело прекратить, генерала освободить. Однако освобождения не последовало.
Высшая квалификационная коллегия судей в марте 1952 года приговорила его по статье «измена Родине со стороны военного персонала» к 25 годам исправительно-трудовых работ. Таким громадным сроком «наделяли» согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 года «Об отмене смертной казни» «за преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью». Но та же самая коллегия признает генерала в июле 1953 года невиновным. Его восстанавливают в звании, возвращают награды, а через два года он в возрасте 53 лет уходит из жизни. Возможно, что Александр Самохин располагал информацией, которую не следовало знать ни современникам, ни потомкам.
На первом допросе генерала, который проводил начальник отдела 1-Ц, курирующего деятельность разведки, контрразведки и полевой жандармерии, штаба 29-й моторизованной дивизии Фридрих Манн, Самохин выглядел подавленным. На большинство поставленных вопросом он не ответил. Немецкий разведчик рассказал о первом допросе генерала, оказавшись сам в январе 1943 года в советском плену. А через четыре года после того, как органы безопасности СССР получат документы и свидетельские показания об участии Фридриха Манна в расправах над военнопленными и советскими мирными гражданами, суд приговорит гитлеровского офицера к расстрелу.
После допросов в штабах 2-й танковой армии и группы армий «Центр» Самохина переведут в специальное подразделение Абвера в Восточной Пруссии. Генерал вначале пытался скрывать свою службу в ГРУ Красной Армии, но немцы прекрасно знали служебную биографию бывшего военного атташе в Югославии. Видимо, Александру Самохину пришлось поделиться с гитлеровцами изрядной долей информации, которой он располагал, в том числе по советской агентуре на Балканах.
В пользу такого неприятного вывода свидетельствует и тот факт, что генерал предлагал свои услуги немецкой разведке. На допросах в советских органах безопасности генерал сообщил, что этот шаг он сопроводил условием отправки его на территорию Советского Союза как агента Абвера, надеясь, что таким образом ему удастся вернуться к своим. Немцы не сочли наивное предложение Самохина приемлемым для себя. Но нельзя не понимать, что проявленная генералом готовность к сотрудничеству потребовала от него известных откровений. С высокой долей вероятности можно утверждать, что именно от генерала Самохина немцы узнали о том, что Ставка в летних планах гитлеровцев отдает предпочтение южному участку фронта. Во всяком случае именно после пленения командующего 48-й армией Берлин резко наращивает дезинформирующие мероприятия.
Еще 12 февраля 1942 года директива штаба оперативного руководства верховного командования вермахта за подписью Альфреда Йодля, которая предписывала органам военного управления на Восточном фронте создавать впечатление для противника, что главной целью наступления в летней кампании является Москва. А затем, 7 мая, гитлеровцы направляют в войска указания об активизации дезинформационных мероприятий. Они развертывались по нескольким направлениям, включая в себя агентурную, войсковую и пропагандистскую компоненты.
Согласно этому документу, недавно введенному в научный оборот блогером и исследователем Николаем Смирновым, в полосе ответственности группы армий «Юг» предписывалось, «насколько это возможно, создать у противника ложное впечатление ослабления нашей боеспособности, а в тылу северного участка группы армий «Юг» и южного участка группы армий «Центр», поскольку там идет накопление сил, представить создание здесь ударной группировки для наступления на северо-восток с обхватом Москвы».
Первой жертвой развернутой немцами дезинформационной кампании стал Юго-Западный фронт.
(Продолжение следует)
Константин КОРОТОВ,
генеральный директор
«Корпорации развития Камчатки»
