Однажды на помойке

18 Июня 2024

«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает «Однажды…»

Бытует мнение, будто поздний ребенок всегда долгожданный и запланированный. К его рождению взрослые родители уже довольно прочно должны стоять на ногах, вместе строить планы и правильно готовиться к появлению нового члена семьи. Однако в семье, где родилась я, этой философии не было места. Мое появление случилось, когда родителям было почти по сорок лет, а старшей сестре исполнилось шестнадцать. Вместо бесконечного обожания моих зрелых родственников всё детство я слышала в свой адрес только упреки, претензии и слова недовольства. Особенно старался отец, который выходил из себя по любому поводу. Семейные торжества проходили в тихой, безрадостной обстановке. Мой день рождения вообще не считался праздником. Старшая сестра Марина предпочитала делать вид, будто меня не существует. Только мама иногда проявляла нежность, за что подвергалась осуждению со стороны отца. Перемены случились, когда Марина встретила страшненького выпускника танкового училища, расположенного в родном городе, вышла за него замуж и уехала жить на берег Охотского моря. Я не понимала причин бесконечных скандалов и напряжения в нашем доме, но почему-то почувствовала невероятное облегчение из-за отъезда старшей сестры. Любить меня больше не стали, но прекратили шпынять за любую провинность.

Когда мне исполнилось десять лет, вышел мексиканский сериал «Богатые тоже плачут» про нелепую историю женщины, потерявшей ребенка. Не отрываясь, вся страна смотрела двести с лишним серий этой мыльной оперы. Во дворах бабки обсуждали судьбы главных героев. Модницы с помощью лака «Прелесть» пытались повторить безумные прически Вероники Кастро, пришивали к пиджакам и платьям огромные подплечники, делая себя больше похожими на игроков американского футбола, чем на зарубежных звезд. Эта история вдруг объяснила причину такого грубого отношения ко мне: «А может, я не родная дочь, меня потеряли и никак не могут найти?». Как только я оставалась одна в доме, пыталась найти доказательства этой версии. Но документы и фотографии говорили об обратном. Несколько месяцев я провела в тщетном поиске каких-нибудь улик. Потом успокоилась и поняла, что просто рождена под несчастливой звездой в семье не способной любить и окружить заботой своего ребенка.

Следующие сериалы подтолкнули меня к мысли о том, что мама изменила отцу. Тот, в свою очередь, всё узнал, но решил простить изменницу и признать чужого ребенка своим без малейшего желания полюбить его когда-нибудь. Попытки узнать про личную жизнь мамы результатов не дали. Она смеялась и говорила, что кроме отца никогда ни с кем не встречалась, и предложила смотреть старые советские фильмы, чтобы не забивать свою голову ерундой. В школе я познакомилась с девочкой, которую взяли из детского дома. По документам и фотографиям она имела отношение к своим приемным родителям, но по крови была им совершенно чужой. Тогда я решила, что являюсь приемной для своей семьи. Но почему-то родители девочки из детского дома не выпускали её с рук, целовали, когда отводили в школу, называли «Солнышком». Рассуждения по поводу того, родная ли я дочь, снова зашли в тупик. Лишь на свое пятнадцатилетие наконец-то я узнала всю правду…

Этот день я решила провести в компании лучшей подруги Танюшки. Родители, по обыкновению, подарили только поздравительную открытку и предложили вечером вместе поужинать. Скучные, вялые поздравления родственников к тому времени мне изрядно надоели, поэтому домой идти не хотелось. Сбежав с последних уроков, мы с Танюшкой на сэкономленные от обедов деньги купили бутылку ликера и несколько пачек чипсов. Отпраздновать решили на лавочке в парке.

Денег на одноразовые стаканчики не хватило, пить содержимое пришлось из горла. Ароматный напиток оказался горьким и невкусным, но выбрасывать бутылку было жалко. Опустошив запасы, мы решили прогуляться. Но вскоре меня стало мутить, сильно кружилась голова. Танюшка предложила вернуться домой, где меня уже ждал разъяренный отец, узнавший от моего классного руководителя о том, что я прогуляла уроки. Сначала он воспитывал меня, требуя объяснений безответственному поведению. Когда услышал мою невнятную речь, почувствовал предательский аромат алкоголя, вовсе потерял над собой контроль. В порыве гнева он стал кричать на маму, обвиняя её в том, что она снова воспитала шлюху. Потом подскочил ко мне, резко ударил по лицу, выкрикнув: «Ты никогда больше не выйдешь из дома! Я не позволю тебе стать похожей на свою мать». Моя щека горела, словно раскаленная сковорода, слова разъедали сердце, но остатки алкоголя еще теплились в моих венах. Я набралась смелости и прокричала, что ненавижу его и стыжусь быть его дочерью. Отец вдруг истерично рассмеялся и с ухмылкой ответил: «Слава богу, ты не моя дочь…» Мама стала плакать, требовала прекратить этот балаган. Но отца было уже не унять: «Ты дочь прыщавого солдата и моей тупорылой дочери Марины, которая корчила из себя твою сестру», – подытожил он. В доме наступила звенящая тишина. Через несколько секунд я пришла в себя, сбросила ботинки и побежала в свою комнату. Меня никто не остановил, объяснять ничего не стал…

Закрывшись в комнате, я прорыдала всю ночь. Мама пришла ко мне лишь под утро. Она поцеловала меня в щеку и присела на край кровати. Поглаживая руку, рассказала историю моей сестры, которая внезапно стала мне матерью.

Марина росла избалованной девочкой. Отец потакал всем её желаниям, за плохую учебу не ругал, за проделки и шалости в детском саду и школе выяснял отношения лишь с воспитателями и учителями. По выходным водил в лучшее кафе, давал деньги на карманные расходы, одевал, словно куклу, и мечтал обзавестись еще и сыном, чтобы вместе ходить на рыбалку. Когда Марине исполнилось четырнадцать лет, она стала бегать на школьные дискотеки, поздно возвращаться домой. На все претензии матери она начинала истерить и жаловаться отцу на её пустые придирки. В пятнадцать лет школьные дискотеки были заменены вечеринками в доме культуры, где она и познакомилась с Максимом, солдатом срочной службы, которого в тот день отпустили в увольнение. Сколько продлилась их связь, никто не знал. Но когда у Марины округлился живот, мама забила тревогу. Сначала она подумала про опухоль, которая могла быть смертельной, но после УЗИ брюшной полости стало ясно, что дочь находилась на пятом месяце беременности. Максим, узнав о положении подружки, сделал ей предложение. Но перед свадьбой молодой дембель решил съездить на родину, чтобы попросить благословения у своей мамы на брак. С тех пор о нём не было ни слуху, ни духу…

По роковой случайности мама тоже ждала ребенка, о котором мечтал отец. Но, взвесив финансовые возможности и срок беременности мамы и Марины, родители решили избавиться от своего малыша в пользу ребенка, которого родила их дочь. Понимая, что шестнадцатилетняя девчонка не сможет стать полноценной матерью, будет постоянным объектом для досужих сплетен, разговоров соседей и знакомых, не сможет больше устроить свою личную жизнь, родители произвели обмен квартиры и уехали в другой микрорайон. После родов сначала оформили опекунство, потом удочерили меня, навсегда раздав друг другу иные роли. На вопрос, почему родители снова не захотели родить своего ребенка, мама ответила, что аборт оказался неудачным, после него врачами был поставлен диагноз: бесплодие.

Эта жуткая история была похожа на бездарный сериал из моей юности. Мне было жаль отца, который отказался от своей мечты из-за легкомыслия дочери, горько за маму, отдавшую свое здоровье ради моего благополучия, больно за себя, выросшую, по сути, чужой для всех. Даже Марина вызывала боль в моём сердце, ведь каждый день она наблюдала за мной, как за упреком своей неудавшейся жизни.

Одним словом, только я оказалась причиной всех бед в нашей семье. Эта мысль больно ранила мою душу. Понадобилось несколько дней, чтобы немного прийти в себя. Картинки юности и детства кружились в моей голове, переполняя меня обидой и горечью. Мне даже захотелось покончить с собой, чтобы прекратить эти страдания. Тем более мое внезапное исчезновение всем должно было быть только на руку. Как будто прочитав мои мысли, отец решил заговорить со мной первым. Вечером он зашел в мою комнату, сел рядом и попросил прощения за свою грубость. Потом откинул край пуловера и показал мне рыженький комочек. Это был крошечный котенок. Всю жизнь мне было запрещено заводить домашних животных. Отец считал блажью содержать питомца в квартире, поскольку истинное предназначение собаки – охранять частный дом, кота – ловить мышей. И вдруг на его коленях лежало маленькое пушистое счастье. Я не знала, что сказать. Протянула руку, чтобы погладить малыша. Котенок вдруг проснулся и стал жалобно пищать. Отец сказал, что нашел его на помойке, когда выносил мусор, и решил забрать домой, чтобы спасти от голодной смерти…

Появление этой крохи разрядило обстановку в доме. С отцом я помирилась, к маме стала относиться бережнее, постаралась с Мариной наладить связь. Но моя родная мать от общения со мной уклонялась, отношения не поддерживала. Правда расставила в моей жизни все точки над i, но радостнее её не сделала. От своей лучшей подружки Танюшки я отдалилась. Чтобы не расстраивать отца, отношения с мальчиками не поддерживала. Успешно окончила школу и поступила в педагогическое училище. Со временем стала замкнутым человеком, наслаждающимся одиночеством. Свои дни рождения никогда не отмечала, шумные компании избегала. Лишь однажды я встретила мужчину, решившего украсить мою жизнь, но, увидев его в компании другой девушкой, выяснять отношения не стала, назревающий роман прекратила и вновь осознала, что не создана для любви.

Окончив педагогическое училище, я устроилась воспитателем в детский сад, чтобы окружить чужих детей таким теплом и нежностью, о которых мечтала сама всё свое детство. Молоденькая воспитательница привлекала внимание папаш, готовых с радостью сходить налево, но строить отношения с женатыми мужчинами для меня было недопустимым. Так в одиночестве и холодной постели прошли десять лет жизни.

За это время я выпустила много ребятишек, у руководства учреждения была на хорошем счету. Но счастья своего так и не нашла.

Следующие несколько лет мне пришлось ухаживать за своими больными родителями. Отец страдал от рака желудка. Перед смертью не ходил, почти ничего не ел и умер в канун моего очередного дня рождения. Через год, уснув и не проснувшись в своей постели, ушла мама. Вслед за ней умер наш толстый рыжий кот, беззаветно обожающий только отца. Все тяготы ухода и похороны родителей легли исключительно на мои плечи. Марина обвинила их в своей несчастной жизни и наотрез отказалась помогать. На панихиды не приехала, отделалась скромными переводами. Когда встал вопрос оформления наследства, Марина от своей доли отказалась в мою пользу. Объяснять ничего не стала, отправила только одно сдержанное сообщение: «Тебе тоже с ними было несладко…»

В большой квартире я осталась совсем одна. Вечерами часто плакала, по выходным старалась время проводить вне дома, чтобы немого разнообразить свои серые унылые будни. Когда мне исполнилось сорок лет, казалось, что моя пустая жизнь так и закончится в одиночестве. Допивая в честь юбилея бокал красного сухого вина из коробки, я даже не подозревала, что судьба преподнесет мне необычный подарок, который на следующий день я найду на помойке…

Проснувшись утром, я по привычке стала собираться на работу. Потом вспомнила, что ушла в отпуск, быстро сняла одежду и рухнула обратно на кровать. Традицию отдыхать в свой день рождения я придумала много лет назад. Так я избавляла коллег от необходимости сбора денег, поиска подарка и прочей малопривычной для меня суеты, а себя – от необходимости слушать однообразные поздравления и бесконечные пожелания счастья в личной жизни.

Покрутившись несколько минут в постели, я поняла, что больше не засну. «Вот и старость пришла», – вслух усмехнулась я и поплелась на кухню варить кофе. Многолетняя работа в детском саду приучила меня не завтракать дома, утром я выпивала лишь чашку бодрящего напитка и бежала к своим детишкам, чтобы вместе с ними скушать порцию утренней каши. Дома я готовила крайне редко, поэтому встретить утро пришлось обычным способом. Тополя за моим окном давно окрасились в желтый цвет, но солнышко еще дарило тепло уходящему сентябрю. Насладившись видом из окна и ароматным кофе, я решила прогуляться и потратить немного отпускных денег для поднятия настроения. Собрала мусор в доме и перед прогулкой отправилась на помойку, расположенную в небольшом лесочке рядом с домом. Площадка с баками давно приобрела приличный вид, мусор увозили систематически, но по старой привычке многие жители нашего дома, вспоминая былое состояние, это место всё равно называли помойкой.

Как только процедура избавления от мусора была завершена, я решила отправиться на автобусную остановку и вдруг боковым зрением заметила движущийся предмет. Сначала я подумала, что это собаки, которые были частыми гостями помойки, но когда пригляделась, обнаружила, что рядом с баками ходит мальчик лет пяти. Ребенок был одет в летний костюмчик и сильно истощен. Он жевал какую-то гадость, не плакал и никого не звал на помощь. Я стала крутить головой по сторонам и вскоре поняла, что мальчик совершенно один. «Ребенок, как тебя зовут?» – спросила я. В ответ он только пожал плечами. «Где твоя мама?» – продолжила я. Ответ последовал тот же. Я подошла ближе и обратила внимание на руки, которые были черными от грязи. Под длинными неухоженными ногтями виднелась земля. Лохматый грязный малыш перепугал меня. Несмотря на солнечное утро, он был одет не по погоде, всё время озирался по сторонам и пытался снова открыть мусорный бак. Мне стало жалко малыша. Я предложила ему пойти в гости и вкусно покушать. Ребенок поднял на меня свои огромные черные глаза и утвердительно кивнул.

Взяв мальчишку за руку, я отвела его в дом. Мы прямиком отправились в ванную. Вымыв руки с мылом, ребенок пошел на кухню. В моём холодильнике не было кулинарных изысков, но всегда имелась отварная колбаса, яйца и молоко. Я сделала на скорую руку омлет и накормила незнакомца. Не дождавшись, пока блюдо остынет, ребенок моментально «уговорил» целую сковородку омлета. Мне с трудом поверилось, что такой маленький птенец способен кушать, как взрослый мужчина. Мальчик смешно обмакивал хлебушком свои пухлые губы, прежде чем положить его в рот, чем напомнил мне отца. Я грустно улыбнулась, налила ребенку чай и снова попыталась узнать, почему малыш слоняется по помойкам один.

После еды глазенки птенца засоловели, чай окончательно разморил его, я заметила, что ребенок стал клевать носом. Мучить расспросами было бессмысленно. Я отвела малыша в зал, уложила на диван и укрыла покрывалом. Через несколько минут малыш заснул сладким сном, которым обычно спят беззаботные дети.

Я смотрела на мальчика и чувствовала невероятное тепло в душе. Мне стало жалко этого маленького бомжика. Мысли о том, что надо заявить в полицию, кружились в моей голове: вдруг ребенка ищут. Но, судя по длинным ногтям и волосам, за ребенком не ухаживали несколько месяцев, значит, он никому не нужен. В детстве меня мыли и обрезали ногти, но ощущение ненужности всегда было со мной. Имея семью, я так и не смогла избавиться от чувства одиночества. Немного поразмыслив, я решила ребенка оставить у себя и никому не заявлять об этой находке. Осталось придумать правдоподобную легенду появления у меня малыша. Но прежде я должна была купить одежду своему маленькому оборванцу.

Удостоверившись в том, что ребенок заснул крепким сном, я отправилась в ближайший магазин детской одежды. Никогда прежде я не испытывала такого приятного волнения от покупок.

Я подобрала несколько костюмчиков, нижнее белье и прочие мелочи. В продуктовом магазине затарилась фруктами и овощами. Через несколько часов прибежала домой и обнаружила, что ребенок всё еще спал.

Когда мой беспризорник проснулся, я наполнила ванную теплой водой и добавила туда пену. Ребенок настороженно отнесся к этим огромным белым облакам, выпирающим из ванной, но, пощупав температуру воды, согласился принять процедуру. Когда я опустила малыша в воду, по ней разошлись разводы грязи, словно масляные пятна на лужах. Применив весь свой педагогический дар, я постаралась разговорить ребенка. Но он только мычал или пожимал плечиками.

Отмыв от грязи птенца, я обрезала ему ногти и надела махровую рубашку, оставшуюся после отца. Весь день мы играли, хотя малыш неохотно шел на контакт. Счастливое выражение лица у него появлялась только тогда, когда я предлагала покушать. В конце вечера он немного улыбнулся. Уложив малыша спать, я отправилась в свою комнату, но долго не могла уснуть. Совесть тревожно сигнализировала о моей ошибке, необходимости обратиться в органы опеки или полицию. Но обречь малыша на детский дом или возвращение в равнодушную семью было недопустимым. Сердце шептало иные слова: в них не было намека на грех, только понимание, что этот подарок я должна сохранить во имя себя и самого малыша.

Так началась совершенно другая жизнь. Весь отпуск я не выпускала из рук моего малыша. Целовала, играла, водила в кино и на аттракционы, закрывающиеся накануне зимы. Баловала сладостями. Чтобы общаться, назвала его Володенькой, в честь отца. Ребенок с удовольствием стал отзываться на это имя. В конце месяца засыпал только в моей постели. Но мой отпуск подошел к концу. Нужно было выходить на работу и придумать, как быть с малышом. Недолго думая, я решила отказаться от второй ставки и работать только половину дня. Так Володенька всегда был под присмотром. Он искренне радовался моему возвращению и всё время нырял в пакеты с едой в поисках вкусняшек. Через месяц малыш окончательно привык ко мне, через два к нему вернулась речь, и я поняла, что он заикается. Мы стали учить певучие песни, использовать иные методы борьбы с недугом. На пятый месяц нашей совместной жизни соседи наконец-то перестали расспрашивать про мальчика в моём доме. Ребенка я называла родным сыночком, Володенька обращался ко мне – мама Наташа. Моя жизнь стала обретать смысл. Пока однажды вечером ко мне не постучали в дверь…

Чувство тревоги давно перестало меня посещать. Дверь я открыла без опасения. На пороге стоял мужчина в гражданской форме, в руках у него было удостоверение офицера полиции. Мое сердце оборвалось. Но раньше времени я паниковать не стала, ведь полицейский мог прийти по другому поводу. Мы доброжелательно поздоровались, мужчина попросил впустить его в квартиру. Я сопротивляться не стала и проводила незваного гостя на кухню.

Мужчина внимательно смотрел на меня и почему-то молчал. Я предложила выпить чай с блинами, которые приготовила Володеньке к завтраку. Незнакомец отказываться не стал, вымыл руки и принялся за угощения. Мы сидели, словно старые приятели, и говорили о надоедливых пургах, которые принесли в феврале этого года много снега. Потом мужчина извинился за наглость, объяснил, что последний раз кушал только рано утром, поблагодарил за гостеприимство и решил рассказать о цели своего визита.

Он занимался частным расследованием пропажи маленького мальчика. Мое сердце сжалось от боли. Мужчина сказал, что является лучшим другом отца ребенка, который пропал летом прошлого года. В полиции делом занимались неохотно. Друзья решили самостоятельно продолжить поиски. Собрали сведения о семьях, где в течение года внезапно появились дети. Их оказалось двенадцать, десять из которых предъявили документы на опекунство либо усыновление. Мужчинам осталось обследовать две семьи. Отец отправился по одному адресу, незнакомец пришел ко мне. Он извинялся за беспокойство, но попросил предъявить документы на ребенка, который проживает со мной. Я нервно засмеялась и ответила, что после смерти родителей в доме проживаю одна. Мужчина пристально посмотрел на меня и ответил: «А соседи утверждают обратное», и встал со стула. Словно ошпаренная, я подскочила к дверному проему, расставила руки по сторонам и не своим голосом закричала: «Не отдам!» Мужчина перепугался и попятился назад. Со стороны я производила впечатление больной истерички. Мне самой стало страшно от своей реакции. Я обмякла, села на табурет и попросила выслушать мою историю. Чтобы всё объяснить, начать пришлось с рождения и закончить встречей с перепуганным ребенком…

Когда я замолчала, мужчина вытащил из внутреннего кармана пиджака фотографию мальчика и протянул её ко мне.

Ребенка он назвал Никиткой и предложил рассказать историю его рождения. На фото улыбался мой Володенька. Я расплакалась, сказала: «Это он», и попросила не утаивать подробности жизни моего – чужого малыша.

Мужчина представился Евгением и начал рассказ. Когда-то он с лучшим другом Николаем и самой красивой девушкой на свете Яной вместе учились в университете на юридическом факультете. Влюбившись в одну девушку, друзья на время вдруг стали соперниками. Но Яна выбрала Николая, со временем стала его женой. Евгений был свидетелем на их свадьбе. Не забыв старую обиду, Евгений на празднике со сцены пожелал, чтобы Яна побыстрее развелась с Николаем и вышла замуж за него. Гости почувствовали неловкость, но горе-свидетеля с праздника не выгнали. После окончания вуза Яна забеременела и стала себя очень странно вести. Перестала ухаживать за собой, от дружеского общения уклонялась, на улице при встрече не здоровалась. Когда Евгений, замучив расспросами Николая, выяснил, что дома Яна вела себя еще хуже: стала закатывать истерики по поводу того, что за ней кто-то следит и хочет украсть. Сначала Николай грешил на гормоны, связанные с положением супруги, но когда обратился за консультацией к психиатру, услышал страшное предположение – шизофрения… При этом доктор предупредил о необходимости обследования и поиске больных этой болезнью в роду пациентки.

Яна родилась и выросла в благополучной, любящей семье. Успешно училась в музыкальной школе, великолепно играла на рояле, талантливо пела. Общеобразовательную школу закончила с золотой медалью, вуз – с красным дипломом. Была лучшей на курсе, перспективным юристом. Её родители являлись эталоном во всех отношениях: дочери они дали прекрасное образование, купили квартиру, смогли помочь получить водительские права, на двадцатипятилетние подарили машину. Но когда узнали о проблемах своего чадо, долго плакали, обнявши друг друга. Оказалось, отец Яны был ей не родным. Биологический папаша до свадьбы производил впечатление нормального мужчины, но после рождения ребенка стал кидаться с ножом на молодую жену, несколько раз пытался выбросить дочь с девятого этажа, стал неуправляемым и агрессивным. Врачи поставили диагноз: шизофрения. После очередного лечения наступила ремиссия, за ней следовала депрессия, после которой мужчина решил покончить собой и выбросился с крыши самого высокого здания нашего города. Через год мама Яны встретила начинающего хирурга, вышла за него замуж, сменила документы и на много лет забыла это страшное слово – шизофрения.

Когда родился Никитка, Евгений стал его крестным отцом. Яну положили на лечение, после которого она пришла в себя и стала вести нормальный образ жизни. Но через год всё повторилось. Теперь, по её мнению, бандиты следили за их сыном и хотели его украсть. Препараты давали лишь временный эффект. Улучшение менялось прогрессом болезни. Прошлым летом Яна стала чувствовать себя гораздо лучше. Она сделала новую прическу, сменила гардероб, начала шутить и предложила встретиться, чтобы отпраздновать пятилетие выпуска из вуза. Евгений созвонился с Николаем, который изрядно устал от такой жизни, и согласовал время встречи. Но праздник не состоялся. Яна, забрав ребенка, исчезла из дома. Целый месяц понадобился, чтобы получить хоть какую-то весточку от беглецов. Яну обнаружили в сумасшедшем доме. Она напала на женщину в парке и попыталась её зарезать, совершив при этом несколько ударов ножом. Когда прибыла скорая помощь, всем стало понятно, что нападавшая не в себе. Как водится, оповестили полицию. Так друзья и нашли Яну. На все расспросы: «Где ребенок?» – она отвечала, что спрятала ребенка под землей, чтобы его никто не нашел…

Слезы текли ручьем из моих глаз. Я представила, как моему Володеньке было страшно в компании сумасшедшей мамы под землей или в подвале, кишащем крысами. Мне стало понятно, почему сынок панически боялся темноты и, увидев в зоопарке декоративных крыс, плакал несколько часов.

Вспомнив его маленькие ручки, по локоть измазанные грязью, ногти, забитые землей, я удивилась, как он вообще выжил. «Где сейчас мать Володеньки?» – спросила я и, опомнившись, назвала настоящее имя. Яна до сих пор лежала в лечебнице. Её иногда отпускали домой, но она перестала узнавать родных и близких…

Я вдруг резко собралась и сказала, что у ребенка должна быть мать, именно поэтому Никитка должен остаться у меня. Судя по моим расчетам, его папе было не больше тридцати лет, он молод и просто обязан найти свое счастье, на свет произвести других детей, а этого подарить мне. Евгений грустно посмотрел на меня и ответил, чтобы я прекратила сопротивляться, поскольку незаконно удерживаю чужое дитя. Кроме того, он предложил представить состояние отца Никиты, в одночасье потерявшего любимую жену и ребенка, о котором всегда мечтал. Я вдруг снова вспомнила своего отца и отступила, но в глубине души надеялась, что Никитка не захочет уйти от меня.

Громкие голоса на кухне разбудили сына. Когда мы вошли в комнату мальчика, Никитка сидел на своей кровати. Увидев мужчину, он соскочил с неё и закричал: «Дядя Женя, это ты?!» Мужчина с легкостью подхватил на руки ребенка, прижался к нему, стал гладить по голове и говорить, что Никитос сильно вырос за это время. Крестный отец сказал, что отвезет малыша домой. Когда приступ нежности отступил, ребенок настороженно посмотрел на Евгения и сказал, что к маме не поедет.

Евгений объяснил, что отвезет его к папе. Никитка вдруг отстранился от мужчины, губки его задрожали, и он заплакал навзрыд. Оказалось, мать в порыве приступа заявила сыну, будто его отца унесли черти. Сознание маленького человечка эти слова интерпретировали как смерть близкого человека. Нам с Женей пришлось изрядно потрудиться, чтобы успокоить Никитку и уверить в невредимости папы. Когда малыш успокоился, взял меня за руку и сказал, что без меня никуда не поедет. Слезы потекли по моим щекам. Присев на корточки, я сказала, что не могу поехать сейчас, но пообещала приехать в гости через несколько дней. Поцеловала сыночка и попросила отправиться с дядей Женей к папе. Никитка легко согласился с моим предложением. Быстро оделся и побежал в коридор натягивать свои новенькие ботиночки. На некоторое время мы с Евгением остались одни. Он вдруг почему-то обнял меня, поблагодарил за помощь и сказал, что приедет завтра. Чтобы не пугать малыша, я смахнула слезы и с улыбкой вышла в коридор. Никитка прыгал на одном месте и торопил дядю Женю, чтобы тот побыстрее одевался. Когда дверь захлопнулась, я пошла на балкон, чтобы проводить радость своей жизни навсегда. Когда машина уехала, я пошла к себе в комнату и, обессиленная даже для слез, рухнула на кровать и заснула, не раздеваясь.

Утром я снова плелась на кухню, чтобы сварить кофе. В моём доме опять стало тоскливо и одиноко. Только вещи Никитки напоминали мне о том, что пять месяцев моей жизни не были сном. Работать в этот день я не смогла, позвонив заведующей, сказалась больной и отпросилась отлежаться до завтра. Она отпустила меня без лишних слов. Мне нужно было подумать, как жить дальше. Вдруг я вспомнила, что не спросила адрес, телефоны и прочие контактные данные семьи, куда увезли моего сына. Я ругала себя за малодушие, но по фамилии полицейского знала, что найду родню Никитки.

Тратить время на поиски не пришлось. Днем того же дня в дверь моей квартиры постучались. Сердце забилось от волнения. Я побежала открывать. С порога на меня бросился сынок. «Мама!» – закричал он. Следом зашел Евгений в сопровождении Николая. Мужчины были одного роста и внешне немного похожими друг на друга. Ребенок с порога стал тараторить обо всех событиях, которые случились с ним вечером. Я предложила пройти в гостиную. Малыш сбегал в свою комнату, принес любимую машину и стал рассказывать, как ею нужно управлять. Николай стал благодарить за спасение ребенка и вдруг протянул мне какой-то конверт. На вопрос, что это, Николай ответил: «Вознаграждение…»

Я посмотрела на измученного мужчину и предложила деньги оставить себе, а мне дать возможность как можно чаще встречаться с ребенком. «По-другому не получится, ведь малыш говорит о Вас каждую минуту», – ответил Николай. Я обняла своего Никитку и зацеловала в обе щеки.

С тех пор моя жизнь изменилась навсегда. В будние дни малыш проводил время с папой, выходные – со мной и дядей Женей. Я не сразу заметила, как друзья снова стали соперниками. Сначала мне не приходило в голову, что мужчины моложе меня на целых десять лет будут ухаживать и бороться за меня. Каждый из них проявлял фантазию и настойчивость, чтобы завоевать мое расположение, но у Николая шансов не было никаких. Я обожала его сына, но с первой встречи почувствовала влечение к Евгению.

Запрещая себе мысли о счастье, я долго не поддавалась своим желаниями. Но мой малыш смог растопить мое сердце, и без любви оно биться уже не хотело. Через год мы с Женей поженились…

Яны не стало, когда Никитка пошел в пятый класс. Детская память не сохранила воспоминания о родной матери, вместе с ними ребенок забыл о подвале, крысах и помойке, где я его нашла. Когда через пару лет Николай женился во второй раз, Никитка обнял меня и тихонько прошептал, что мамой будет называть только меня. Это были и остаются самые трогательные слова в моей жизни.

Возможно, теория о том, что поздний ребенок всегда долгожданный и самый любимый, верна. Именно поэтому я так обожаю своего Никитку. Но мне иногда жаль, что в молодости не смогла стать матерью. Только благодаря счастливой случайности лишь в сорок лет я поняла, как дети могут дарить радость, вне зависимости от того, как они появились в твоей жизни. Оборачиваясь назад, ловлю себя на мысли, что мне бесконечно жаль родителей и Марину, не принявших друг друга, проживших безрадостную, полную взаимных упреков жизнь. Лишая меня любви и нежности, они, по сути, сами до конца своих дней были несчастными людьми. Я горжусь собой и радуюсь тому, что смогла излечиться от такой заразной болезни, как одиночество и обиды на весь свет. Она (болезнь) имела хроническую форму и могла остаться со мной навсегда, но благодаря одной встрече недуг отступил, исчезнув навсегда.

У каждого бывают судьбоносные события, переворачивающие всю жизнь, мое случилось однажды на помойке…

Ариша ЗИМА