Взрывы в Радыгино. Их не стоит бояться?
13 Ноября 2012
Продолжение. Начало от 07.11.12.
В предыдущей статье об утилизации боезапаса на военном полигоне Радыгино мы попробовали доказать, что они совершаются с явными нарушениями инструкций. О чем красноречиво свидетельствовали дребезжание стекол в домах Петропавловска-Камчатского и колебания почвы, как при легком землетрясении.
Мы предположили, что наши военные специалисты одноразово подрывали боезапас значительно больше установленной мощности.
Мы предположили, что наши военные специалисты одноразово подрывали боезапас значительно больше установленной мощности.
После выхода статьи в редакцию позвонили рассерженные читатели (мы полагаем, сами военные) и обвинили нас в том, что мы сеем панику, и еще, мол, из-за таких, как мы снаряды перестали топить в море, как это было раньше. Один читатель вообще усомнился, что мы были на полигоне. Он полагал, что информацию нам «слил какой-то обиженный военный».
Безусловным доказательством в пользу доводов газеты о причинах столь мощных взрывов явились все последующие подрывы. Они были значительно меньшей мощности, и никакой тревоги у людей не вызвали. Каждый житель краевой столицы мог оценить это через свои органы слуха.
История с утоплением боезапаса требует пояснения. В 2011 году мы уже публиковали материал «Подрывная мощь страны» («В», № 23 от 15.06.2011), где в общих чертах рассказали, почему боезапас перестали топить.
В 1998 году при утоплении боезапаса на транспортном судне Камчатской военной флотилии ВТР-76 прогремел взрыв. У матроса срочной службы, пытавшегося выкинуть один из утилизированных снарядов за борт, от гильзы самопроизвольно отделился снаряд и упал на палубу. Произошел взрыв. Матросу оторвало ногу, а находящегося в двух шагах его товарища осколками убило наповал. По счастливой случайности не сдетонировал остальной взрывоопасный груз. После этого случая снаряды было запрещено топить. Тогда правильно посчитали, что риск несоразмерно велик. Погрузочно-разгрузочная операция с любым боезапасом всегда опасна сама по себе, а на корабле особенно. Снаряды сначала несут в трюм, спускаясь по узким трапам. Затем, после прихода судна в район затопления, снаряды достают из ящиков и по тем же узким трапам в условиях качки поднимают вручную на верхнюю палубу и бросают за борт. Если по какой-то причине произойдет взрыв, то судно может уйти на дно со всем экипажем и прикомандированными матросами, занимающимися выбрасыванием снарядов в море. Разумеется, никто не застрахован от случайного подрыва и во время перегрузочных операций на берегу. Но случись такое на земле, жертв будет значительно меньше, чем в море, на корабле.
Снаряды топили не всегда. Их еще распатронировали, т.е. отделяли снаряд от латунной гильзы. Цех, где все это происходило, находился рядом с военно-морским госпиталем в районе Богородского озера. Там же в Аммональной пади находился до 2001 года артиллерийский склад. Бывало, что дети и подростки с ближайших улиц проникали туда и похищали снаряды мелкого калибра. В 2002-м
году на территорию артсклада беспрепятственно проникли журналисты.
Добыча цветного металла (латуни) на артскладе в Аммональной пади была поставлена на поток и прекратилась лишь тогда, когда цех по соображениям безопасности закрыла трудовая инспекция Камчатской области. К тому же накопление пороховых зарядов, которые утилизаторы доставали из гильз, делало хранение боезапаса еще более рискованным занятием. Гильзовая латунь зачастую уходила «налево», становилась иногда предметом уголовных разбирательств.
Бывали и летальные исходы у латунного бизнеса. В 2001-м году рабочий Петропавловск-Камчатского морского торгового порта, пытаясь «разобрать» снаряд с помощью газовой горелки, погиб. Ему не повезло. Дверца пятитонного контейнера при перегрузке сломалась, и оттуда вывалились пустые гильзы. Среди них по ошибке оказался боевой снаряд. Рабочий решил утилизировать его сам и погиб.
Он не первый, кого погубило любопытство и незнание элементарных законов физики. Еще в 1997 году двое старшеклассников, проживающих в доме № 33 на улице Пономарева, умыкнув снаряд с артсклада в Аммональной пади, решили разделать его у себя в квартире. Попытка распилить гильзу, чтобы потом сделать из нее «прикольную» пепельницу, закончилась плачевно. Взрывом вынесло два окна и дверь впридачу. Двое же недоучек отделались контузией средней тяжести.
Безусловным доказательством в пользу доводов газеты о причинах столь мощных взрывов явились все последующие подрывы. Они были значительно меньшей мощности, и никакой тревоги у людей не вызвали. Каждый житель краевой столицы мог оценить это через свои органы слуха.
История с утоплением боезапаса требует пояснения. В 2011 году мы уже публиковали материал «Подрывная мощь страны» («В», № 23 от 15.06.2011), где в общих чертах рассказали, почему боезапас перестали топить.
В 1998 году при утоплении боезапаса на транспортном судне Камчатской военной флотилии ВТР-76 прогремел взрыв. У матроса срочной службы, пытавшегося выкинуть один из утилизированных снарядов за борт, от гильзы самопроизвольно отделился снаряд и упал на палубу. Произошел взрыв. Матросу оторвало ногу, а находящегося в двух шагах его товарища осколками убило наповал. По счастливой случайности не сдетонировал остальной взрывоопасный груз. После этого случая снаряды было запрещено топить. Тогда правильно посчитали, что риск несоразмерно велик. Погрузочно-разгрузочная операция с любым боезапасом всегда опасна сама по себе, а на корабле особенно. Снаряды сначала несут в трюм, спускаясь по узким трапам. Затем, после прихода судна в район затопления, снаряды достают из ящиков и по тем же узким трапам в условиях качки поднимают вручную на верхнюю палубу и бросают за борт. Если по какой-то причине произойдет взрыв, то судно может уйти на дно со всем экипажем и прикомандированными матросами, занимающимися выбрасыванием снарядов в море. Разумеется, никто не застрахован от случайного подрыва и во время перегрузочных операций на берегу. Но случись такое на земле, жертв будет значительно меньше, чем в море, на корабле.
Снаряды топили не всегда. Их еще распатронировали, т.е. отделяли снаряд от латунной гильзы. Цех, где все это происходило, находился рядом с военно-морским госпиталем в районе Богородского озера. Там же в Аммональной пади находился до 2001 года артиллерийский склад. Бывало, что дети и подростки с ближайших улиц проникали туда и похищали снаряды мелкого калибра. В 2002-м
году на территорию артсклада беспрепятственно проникли журналисты.
Добыча цветного металла (латуни) на артскладе в Аммональной пади была поставлена на поток и прекратилась лишь тогда, когда цех по соображениям безопасности закрыла трудовая инспекция Камчатской области. К тому же накопление пороховых зарядов, которые утилизаторы доставали из гильз, делало хранение боезапаса еще более рискованным занятием. Гильзовая латунь зачастую уходила «налево», становилась иногда предметом уголовных разбирательств.
Бывали и летальные исходы у латунного бизнеса. В 2001-м году рабочий Петропавловск-Камчатского морского торгового порта, пытаясь «разобрать» снаряд с помощью газовой горелки, погиб. Ему не повезло. Дверца пятитонного контейнера при перегрузке сломалась, и оттуда вывалились пустые гильзы. Среди них по ошибке оказался боевой снаряд. Рабочий решил утилизировать его сам и погиб.
Он не первый, кого погубило любопытство и незнание элементарных законов физики. Еще в 1997 году двое старшеклассников, проживающих в доме № 33 на улице Пономарева, умыкнув снаряд с артсклада в Аммональной пади, решили разделать его у себя в квартире. Попытка распилить гильзу, чтобы потом сделать из нее «прикольную» пепельницу, закончилась плачевно. Взрывом вынесло два окна и дверь впридачу. Двое же недоучек отделались контузией средней тяжести.