16 Марта 2021

«Средь суеты и рутины бумажной в каждой судьбе возникает Однажды…»

В доме, где я выросла, фотографиям родных и близких всегда выделялось особое место. В секретере хранились большие фотоальбомы, до отказа заполоненные черно-белыми снимками, сделанными любительским способом либо на заказ.  В гостиной на стене почетное место занимали портреты моих бабушек и дедушек, фото со свадьбы родителей, моей первой школьной линейки, выписки из роддома брата Антошки. В детстве я любила рассматривать фотографии, отмечать возрастные изменения в лицах людей, изображенных на снимках и живущих рядом с нами. С удовольствием слушала истории из жизни многочисленной родни нашей семьи, встречающейся за одним столом лишь по особым случаям. Папа с радостью рассказывал обо всех, кто был изображен на этих фото, кроме одной женщины, всегда стоящей рядом с отцом на снимках. Это молодая красивая блондинка была лет на десять моложе отца. На всех фото широко улыбалась и производила впечатление счастливой и веселой девушки. Сколько бы я ни упрашивала папу рассказать про таинственную незнакомку, в ответ слышала лишь одно: «Это моя непутевая сестра Света, которая давно умерла». Несколько раз я пыталась узнать историю жизни моей тетушки у бабушки Веры (мамы отца), но она отмахивалась и тихонько плакала. Иногда ее имя упоминали за накрытым столом, но только во фразах типа «царствие небесное» или «светлая память»…

Со временем интерес к этой родной по крови незнакомке стал угасать, мне просто нравилось смотреть на модно одетую уверенную в себе красотку. Моя мама совершенно не была похожа на нее. Она редко делала маникюр, красила волосы дома в ванной, одевалась со вкусом, но очень скучно. Петь не умела, выпивала редко, танцевать не любила. Единственной ее привязанностью был папа. Она всегда жила его интересами, ждала с работы за накрытым столом, никогда не спорила, шумных компаний избегала, в свободное время любила вязать крючком или читать русскую классику. Папа смотрел на маму как на божество, часто дарил цветы, называл своим сокровищем. Они любили друг друга, но, став девушкой, я не понимала, как серая мышка могла завоевать такого красавца, как мой отец.

Брат Антошка был маменькиным сынком, обожал, когда мама гладила его по голове, и не мог уснуть без ее поцелуев в щечки. Моя энергия была совершенно другой. В школе я увлеклась творчеством русской рок-группы «Агата Кристи». Любила красить губы коричневой помадой, а ногти в четный цвет. На карманные деньги купила кожаный напульсник и в обувной мастерской попросила пробить в нем шипы. Пяти минут не могла прожить без музыки и тайком бегала на дискотеки. В школу ходить не любила, часто сбегала с уроков, рано научилась курить, подделывать подписи родителей в дневнике и с легкостью писала от их лица записки с просьбой мои прогулы считать пропусками по уважительной причине. Первый прокол случился осенью в последний год обучения, когда моя классная руководительница, случайно встретив отца в магазине, поздравила его с днем рождения. Сбежав очередной раз с уроков химии, я написала записку от имени отца, будто нужна дома для приготовления званого обеда по случаю именин папеньки. Папа удивленно принял поздравления от классухи, но дома устроил грандиозный скандал, ведь рожден отец был зимой…

Сдав выпускные экзамены кое-как, я решила никуда не поступать и годик отдохнуть от учебы. Родителям соврала, будто отдала документы в профтехучилище на отделение поваров и запланировала весело провести летний отдых.

На первой летней дискотеке я познакомилась с Кирюшей. Чудесным веселым парнем, который сразу обратил на меня внимание. Мы веселились, что-то пили, курили и знали, что молоды и счастливы. Дома я сумела тихонько пробраться в свою комнату, но внезапно подступившая рвота моментально перебудила весь дом. На следующее утро со мной проводили разъяснительную беседу, пытались стыдить, просили взяться за ум и начать думать о будущем. Но в моей голове были мысли о музыке и Кирилле, так жарко целовавшем меня накануне ночью.

С появлением Кирилла моя жизнь заиграла новыми красками. Любовь к музыке оказалась лишь легким увлечением. Настоящую страсть я почувствовала, когда стала близка с Кириллом. Его горячие губы и руки дарили восторг, необычного вкуса дым от папирос дурманил мои мысли, погружая в бесконечное наслаждение. Вскоре я поняла, что не могу больше находиться в кислом, тусклом, скучном доме родителей и заявила, что ухожу жить к Кириллу. Услышав мои слова, отец вместо криков поднял руки к небу и сказал: «Господи, неужели это не кончится никогда?» Мама стала плакать, просила меня опомниться, требовала выдать адрес этого развратника, чтобы посадить его в тюрьму, потом попыталась выхватить из моих рук сумку с вещами, но папа успокоил ее и сказал: «Милая, отпусти, ты же знаешь, что мы ее не удержим». Мама закрыла руками лицо и горько заплакала. Их реакция мне была непонятной, но уточнять все нюансы я не стала, забросила сумку на плечо и захлопнула за собой дверь, чтобы впервые без оглядки встретить рассвет со своим возлюбленным.

В общежитии, где жил Кирилл, уже собралась компания, ребята набрали пиво, кто-то раскуривал папиросы, но хозяина дома нигде не было. Мой возлюбленный появился почти за полночь в компании рыжеволосой особы. Они оба были пьяны и решили быстро удалиться в нашу спальню. Изрядно приняв горячительных напитков, я ворвалась в комнату и стала скандалить. В ту ночь девушка покинула квартиру Кирилла, но через неделю я все же застала их в одной постели. Кирилл даже не смутился, сказал, что я ему надоела: не работаю, денег не приношу, еду не готовлю, дом не убираю, поэтому он решил меня заменить. От бешенства я чуть не сошла с ума. Схватив первую попавшуюся пустую бутылку из-под пива, я запустила ее в изменника. Кирилл увернулся, бутылка разлетелась вдребезги, ударившись о стену. Он подскочил ко мне и сильно врезал кулаком в лицо. Все потемнело в глазах, кровь хлынула из носа, я упала и потеряла сознание…

Очнулась я, когда за окном было уже темно. Скорую помощь мне никто не вызвал, компания друзей Кирилла снова раскуривала папиросы и пила пиво, из соседней комнаты доносились характерные стоны и скрип кровати. Приятели с пьяной улыбкой приветствовали меня словами: «Проснулась, крошка, хочешь пива?» Я поплелась в ванную. От удара у меня заплыли оба глаза, нос был отекшим, переносица отливала синим цветом, на подбородке и щеках засохла кровь. Глядя на себя в зеркало, я ужаснулась, мне стало страшно и стыдно за свою жизнь. Голова сильно кружилась, тошнило, хотелось домой, но я не знала, как показаться родителям на глаза. Но когда услышала в кухне спор пьяных приятелей о том, кому я достанусь, поняла, что нужно срочно бежать отсюда.

Выскочив на улицу, я почувствовала приятную летнюю прохладу, слезы лились по моим щекам, мне было жалко себя, стыдно перед родителями, горько от того, что такая непутевая… И вдруг я вспомнила папины слова о той самой Свете, про которую больше не вспоминают. Рядом с подъездом своего дома я села и заплакала навзрыд, я вдруг отчетливо представила Антошку, который на вопрос обо мне своим детям так ничего и не расскажет. Боль пронзила мое сердце, но я все же решилась зайти домой.

Дверь открыл отец. Прокуренная, побитая, заплаканная, я упала на его грудь и зарыдала в голос. На шум вышла вся семья. Антошку тут же вернули спать. Мама закрыла входную дверь и тоже вернулась в спальню. Без лишних расспросов, отец предложил переодеться, вызвал скорую помощь. Он отправился со мной на рентген головы, чтобы проверить наличие черепно-мозговой травмы. В больнице уверили, что головокружение и тошнота является последствием сильного удара, но сотрясения мозга не случилось. На что папа добавил: «Конечно, не случилось, чему там сотрясаться, мозгов же нет». Его колкость пришлось принять молча, без обид и споров. Обратно мы решили пройтись пешком. В темноте мое разбитое лицо было не видно и нам обоим нужно было подышать свежим воздухом.

Я начала первой: просила прощения, обещала начать учиться, по вечерам работать, помогать маме по хозяйству, но умоляла не выгонять из дома. Папа шел молча, глубоко вздыхал, а потом перебил меня и спросил, помню ли я его сестру Свету на старых фото. В ответ я одобрительно кивнула. «Хочешь, я расскажу о ее судьбе?» – спросил папа. Я уже понимала, что ничего хорошего из Светланы не получилось, но узнать о жизни этой таинственной девушки все равно захотела.

«Света была на двенадцать лет моложе меня, – начал отец. – Родители очень хотели второго ребенка, но у них никак не получалось. После первых родов мама долго лечилась, часто ездила в санатории, и когда Свенька (так ласково я называл сестричку) появилась в нашей жизни, весь мир стал крутиться только вокруг нее. Ее одевали в лучшие наряды, покупали самые дорогие сладости, потакали любым капризам. Несмотря на то, что сестричка выросла избалованной девчонкой, меня она любила больше всех на свете, но я любил ее еще больше. Всегда носил на руках, даже научился заплетать косички. Называл своей принцессой и был уверен, что никогда никому не дам в обиду свою маленькую сестренку.

Обладая высоким ростом, прекрасной фигурой, длинными белоснежными волнистыми волосами, она решила, будто является королевой красоты, которой непременно нужна роскошная жизнь и спутник дворянского происхождения. Но в нашем небольшом городке жили обычные работящие парни, не имеющие бриллиантов и родственных связей с королями. Закончив восемь классов образовательной школы и музыкальную школу по классу виолончели с отличием и досрочно, талантливая красавица решила поступить в музыкальное училище соседнего городка. К тому моменту нашего папы не стало, и мне пришлось все обязательства по содержанию женщин моей семьи взять на себя. Чтобы купить достойный инструмент для сестрички, мне пришлось много работать. Кроме того, я высылал деньги на ее проживание и содержание. Но когда я узнал, что, помимо денег, которые я направлял ежемесячно, наша мама каждую неделю ездила к ней в общежитие, чтобы постирать белье и приготовить еду, пришел в бешенство. В ответ мама, отведя глаза, говорила, что Света будущий великий музыкант, ей не пристало возиться с бытовыми, мирским проблемами. Мама, не поднимая головы, трудилась на огороде и в доме, работала уборщицей в конторе лесхоза, поэтому решила своей дочери устроить другую судьбу.

Возмущенно я объяснял, что Свенька уже взрослая девушка, которая просто обязана заботиться и о себе, и о матери. Но мама была непреклонна и продолжала обихаживать свою дочку-цветочек, «госпожу музыкантшу». Через время мне предложили работу с хорошим заработком в другом городе. Сестричка оканчивала музыкальное училище, она нуждалась в материальной помощи, мне пришлось согласиться.  Я переехал, но часто приезжал в гости. Вскоре стал замечать, что в доме исчезает посуда, ценные вещи. Мама утверждала, что Светочка стала снимать квартиру, потому что не может заниматься музыкой в общаге, ей нужно обустроить быт. Решив разузнать, как идут дела у сестрички, я решил ее навестить.

Веселая, красивая, молодая Свенька пищала от радости, словно ребенок, увидев меня. Кинулась мне на шею, расцеловала в обе щеки. Мой гнев мгновенно испарился, но все равно я был настроен поговорить с сестрой очень серьезно. Она смеялась, от разговоров отшучивалась, пригласила в дом. Когда я переступил порог ее съемной квартиры, обмер. Повсюду валялись бутылки из-под водки, в кухне везде был разбросан мусор и окурки, в воздухе стоял запах протухшей еды, постельное белье было замызганным, кровать не убрана. На вопрос, что это такое, Свенька растерянно улыбалась и говорила, что утром проспала в училище и не успела убраться. «Какой проспала?! – кричал я. – Этому бардаку не меньше недели!» Сестричка махнула рукой и сказала, чтобы я не пузырился. В эту минуту распахнулась дверь, и в квартиру ввалился какой-то мужик. Сестричка обрадовалась, захлопала в ладоши, предложила познакомиться со своим возлюбленным. Небольшого роста пузатый мужчина не был похож на принца, но сестричка смотрела на него с особым обожанием. Псевдопринц достал из брюк бутылку водки и предложил бахнуть за знакомство. В бешенстве я выкинул его из дома и потребовал, чтобы сестра срочно собрала свои вещи, потому как она возвращается домой. Свенька начала плакать, обещала исправиться, при мне начала мыть полы, просила простить ее и оставить здесь, скоро должны были начаться выпускные экзамены в музыкальном училище. Тогда я поверил, что под страхом вернуться домой сестра возьмется за голову, но ошибся. Ее пьяные компании менялись одна за другой. Из дома матери она вытянула все, что можно было взять в руки, кое-как окончила училище и, не получив приличного распределения, решила поступить в консерваторию. Она снова попросила помочь. Обещала, что только консерватория сможет уберечь ее от пагубной привычки. Будто ее просто недооценили эти низкопробные провинциальные педагогишки. Я снова поверил ее клятвам и слезам, ведь я слышал, как она божественно играла. Когда деньги на билеты были пропиты, сестра снова объявилась и соврала, будто их украли. Я посмотрел в ее мутные глаза и понял, что никакой консерватории не будет….

Она снова стала рыдать, просила помочь, протянула ко мне руки, и я заметил, как они дрожат. Мне стало по-настоящему страшно за свою сестренку. От беспомощности тогда я чуть не завыл, так бывает у мужчин от невыносимой душевной боли, но взял себя в руки и предложил начать лечиться. Свенька вдруг засмеялась и ответила, что вовсе не больна, просто нуждается в деньгах. Рассказала, что влюблена и скоро выходит замуж, а в консерваторию поступит на следующий год. Я достал деньги, но понимал, куда они уйдут. Она исчезла на несколько недель, потом снова возникла с кучей долгов и проблем. Снова и снова обещала начать учиться. Иногда появлялись ее пьяные приятели, просили вытащить ее из проблем либо требовали возврата очередных долгов. Через несколько месяцев сестричка снова появилась в слезах, говорила, что ее возлюбленный ей изменил, она его бросила, но оказалось, что предатель успел сделать ребеночка несчастной сестре…

Свенька попросила денег на аборт, она не хотела иметь ничего общего с этим мерзким типом. Конечно, я помог, но просил сходить к врачу вместе с мамой. К тому времени мама уже не пыталась повлиять на дочь. Тихонько плакала и все время просила у меня прощения. К врачу Света так и не сходила и вскоре умерла от рака легких. Иногда ее молчание давало возможность мне жить без лишних проблем, но когда она долго не давала о себе знать, я начинал нервничать и не находил себе места. Моя любовь к ней не становилась меньше. Когда моей Свенечки не стало, я выл словно раненый зверь.

Отец замолчал на мгновение, в темноте улицы я увидела слезы в его глазах. Мне хотелось обнять отца, я стала объяснять, что оступилась лишь один раз, все осознала, буду хорошо учиться, создам нормальную семью и не повторю судьбу своей непутевой тетки. Отец посмотрел на меня и ответил, что Света вовсе не тетка мне, а мать…

«Когда сестра исчезла на несколько месяцев, –  продолжил отец, – я решил разыскать ее. Свеньке нечем было платить за съемную квартиру, и она поселилась у соседки по подъезду, где решила доносить ребенка. Сделать аборт она опоздала, после врачи поставили неутешительный диагноз. Я нашел сестру практически перед самыми родами, которые она пережить не смогла…

Удочерить тебя было очень сложно, учитывая, что я не был женат, а бабушка была возрастной женщиной с кучей болячек. Тогда соседка Светы предложила мне заключить фиктивный брак, чтобы забрать тебя из дома малютки. Соседка много слышала обо мне и называла самым главным волшебником в жизни Светы. Она была заочно влюблена в меня и при знакомстве назвала единственным мужчиной, достойным уважения и любви в их окружении. Соседка была свидетельницей последних загулов Светланы, тоже просила ее опомниться ради ребенка. Но, как и я, не сумела повлиять на будущую мать. На взаимность молодая девушка не рассчитывала, просто хотела помочь дочке своей подруги прожить достойную жизнь не в детском доме, но вскоре стала настоящей заботливой женой, которую я полюбил всем сердцем, и мамой девочки, от которой родная мать хотела избавиться».

Я не могла поверить в то, что первый год своей жизни провела в доме малютки, и близкие люди мне вовсе не родители, Антошка – седьмая вода на киселе. Мне наконец-то стало понятно то таинственное притяжение, которое я ощущала, когда брала в руки фото сестры своего якобы родителя. Я попросила отца сводить меня к ней на кладбище. В знак согласия он махнул головой, но все с той же тоской смотрел на меня. Папа объяснял, что ничего не изменить, мое раскаяние будет меняться новыми приступами запоев и загулов, потому что генетику не исправить, моя судьба, наверное, предрешена, если не случится чуда.

В одном папа оказался прав: гены мамы я исправить или изменить не в силах. Как и она, я люблю красиво и ярко одеваться, слушать хорошую музыку, обожаю шумные компании, внимание мужчин. Но меня вырастили очень достойные люди, которые многому меня научили. Маму, подарившую мне дом и семью, я стала любить еще больше. Ее героический поступок произвел на меня невероятное впечатление, с ней я стала мягче в общении, научилась беречь и делать приятные сюрпризы, одним из которых стало окончание с отличием профтехучилища. Я стала поваром и смогла выиграть конкурс для работы в шикарном ресторане нашего города. Через семь лет открыла самый модный клуб в нашей провинции. Много танцую, умею веселиться, но никогда больше не делаю больно своей семье.

В доме, который я купила сама, фотографиям родных уделено почетное место. Портреты родителей, снимки с выпускного Антошки, празднования 75-летия бабушки, общие новогодние фото. В нем есть место и для портрета моей, такой родной и вовсе незнакомой мамы Светы. Наши с ней мечты о роскошной жизни и достойном избраннике были очень схожими, только в отличие от мамы для их воплощения я много трудилась и поняла, что невозможно стать счастливой и успешной, делая больно своим родным людям, вложившим в тебя всю свою душу и сердце, принося им одни несчастья.

Мне удалось научиться уважать себя и любить своих близких и родных людей, а не перешагивать через них в угоду своему необузданному своенравию.

Ариша ЗИМА