07 Декабря 2021
Активность проявляли и другие объединения Западного фронта. На участке 16-й армии Константина Рокоссовского проводилась операция по ликвидации скирмановского плацдарма, вклинившегося в оборону наших войск. Здесь располагалась господствующая над местностью высота 260,4, которой в октябрьских боях немцы сумели завладеть. С неё советские тылы просматривались на десятки километров. К 14 ноября войскам Рокоссовского удалось ликвидировать скирмановский плацдарм и вернуть господствующую высоту.
Нельзя исключать, что именно активные действия Западного фронта заставили фон Бока пересмотреть перспективы относительно захвата Москвы.
30 октября командующий группой армий «Центр» подписывает директиву о продолжении операции «Тайфун». В ней уточняются прежние задачи на окружение Москвы. Но на совещании начальников штабов групп армий и армий вермахта 13 ноября в Орше, которое собрал начальник штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер, высшие офицеры группы армий «Центр» предлагают наступление на Москву приостановить.
Вот как описывает ход совещания германский историк Клаус Рейнгардт: «Командующие армиями и танковыми группами… не соглашались с целями, поставленными ОКХ. 9-я армия уже перешла к обороне и, учитывая положение, сложившееся на участке 16-й армии, не могла начать наступление. Командующий 3-й танковой группой еще до совещания высказался совершенно определенно против запланированного наступления в направлении Ярославля. Командующий 4-й танковой группой Гёпнер предостерегал от возобновления любой наступательной операции, какие бы цели она ни преследовала. Клюге высказал сомнение, что его армия сможет в ближайшее время предпринять наступление правым флангом. Поэтому он предложил на случай возобновления наступления ввести в действие только 4-ю танковую группу, находящуюся на левом фланге… Начальник штаба Гудериана подполковник Курт фон Либенштейн в ответ на требование Гальдера вести наступление силами 2-й танковой армии до района Горького заявил, что «сейчас не май, и что мы не во Франции».
На фоне всего этого трудно согласиться с выводами Георгия Жукова о нецелесообразности предпринятых контрударов в полосе Западного фронта. Вполне возможно, что негативное отношение к ним маршала обусловлено тем, что идея об их проведении исходила не от командования Западного фронта, а от Ставки и Генерального штаба РККА.
Вообще в главе «Воспоминаний и размышлений», посвященных Московской битве, при внимательном прочтении обнаруживается немало противоречий и явных натяжек. Возможно, что над автором мемуаров и его литературными обработчиками довлел партийно-социальный заказ.
Вот что пишет Георгий Константинович о втором этапе битвы за Москву: «В начале ноября нам удалось своевременно установить сосредоточение ударных группировок противника на флангах нашего фронта обороны. В результате было правильно определено направление главных ударов врага. Ударному кулаку противника мы противопоставили глубоко эшелонированную оборону, оснащенную достаточным количеством противотанковых и инженерных средств. Здесь же, на самых опасных направлениях, сосредоточились все наши основные танковые части».
Это утверждение верно лишь отчасти, а именно в отношении только левого фланга Западного фронта. Но на южном фасе и не требовалось особого предвидения, чтобы предугадать действия Гудериана, изготовившегося вновь ударить на Тульском направлении. А вот в том, что касается севера, правого фланга, то здесь действия немцев для советского командования вновь стали неприятным сюрпризом.
Второе наступление гитлеровцев на Москву началось 15 ноября с удара переброшенных из-под Калинина двух танковых и одной моторизованной дивизии 3-й ТГр. по 107-й мотострелковой дивизии полковника Порфирия Чанчибадзе. Соединение, входившее в состав 30-й армии Калининского фронта, насчитывало всего 2 тысячи человек, 7 орудий, 20 пулеметов и 13 танков, в том числе один Т-34 и один КВ. Участок обороны дивизии составлял 30 километров. Какие уж тут «определение направления главных ударов» и «глубоко эшелонированная оборона».
Неготовая к бешеному напору немцев 30-я армия начала отходить, обнажая правый фланг армии Константина Рокоссовского. А против самой 16-й армии перешла в наступление 4-я танковая группа немцев. Вновь на волоколамском направлении возникла угроза широкого прорыва фронта. Фланги 30-й и 16-й армий расходились, освобождая немцам путь на Москву. Сам Георгий Жуков в воспоминаниях сообщает, что для того чтобы закрыть брешь, на угрожающее направление перебрасывали отдельные группы танков, солдат с противотанковыми ружьями, артиллерию и т.д. Но они, конечно, не смогли бы остановить немцев, если бы Ставка вовремя не озаботилась формированием на этом направлении 1-й ударной армии, которая и начала выдвижение к линии фронта. Параллельно шло усиление 16-й и 30-й армий. Последняя с 17 ноября вошла в состав Западного фронта.
О том, что командование Западного фронта оказалось не на высоте, подтверждает и Константин Рокоссовский в мемуарах «Солдатский долг».
Он пишет: «К началу вражеского наступления у нас были собраны довольно точные данные о группировке немецко-фашистских войск. Против 16-й армии немцы сосредоточили 5-й армейский, 46-й и 40-й моторизованные корпуса 4-й танковой группы. Севернее Волоколамска занимали исходное положение 106-я и 35-я пехотные дивизии. На участке западнее и юго-восточнее Волоколамска против левого фланга нашей армии развернулись четыре танковые дивизии – 2-я, 11-я, 5-я и 10-я – и моторизованная дивизия СС под названием «Рейх». Об этом неоднократно докладывалось в штаб фронта. Там, видимо, склонны были считать, что наши донесения преувеличивают силы противника. Мы, конечно, понимали товарищей. Им хотелось, чтобы сил у противника было меньше. Да ведь и мы не возражали бы против этого. Но пленные, взятые под Скирманово и на других участках, подтверждали наши сведения. Приходилось считаться с фактами и готовиться к худшему. Успокаивать себя и войска мы не имели права».
Как мы убедились, Константин Рокоссовский оказался прав. Мощный бронированный кулак немцев в очередной раз ударил там, где не ждали…
Фронт двинулся на запад
В ноябрьских боях немцы пытались использовать те преимущества, которые давала скованная морозом почва. Танки противника теперь имели возможность двигаться вне дорог, а поэтому механизированные соединения активно маневрировали, обходя населенные пункты и опорные узлы обороны наших войск. В ответ в 16-й армии стали применять тактику кочующих батарей, танковых групп и небольших стрелково-саперных подразделений, подготовленных к борьбе с бронетехникой противника. Мобильные группы перехватывали вражеские танки, и, по мере возможности, уничтожали их, или оказывались уничтоженными сами. Потери противника возросли, но его движение на восток продолжалось.
Интересно, что в мемуарах наших военачальников много рассказывается о действиях авиации противника. В свою очередь немецкие авторы упирают на активность советских ВВС. Известно, что в ходе второго наступления на Москву Гитлер, выполняя обещание, данное Муссолини, перебросил воздушный флот фельдмаршала Альберта Кессельринга из России на Средиземное море. После этого советская авиация сумела добиться определенного господства в воздухе, чем немало помогла наземным войскам, избавленным от постоянного присутствия в небе ударных самолетов немцев. Но такое соотношение ВВС Красной Армии и Люфтваффе сложилось только на московском направлении. В целом германское господство в воздухе на Восточном фронте сохранится едва ли не до лета 1944 года…
К 18 ноября на левом фланге К. Рокоссовского с вводом противником свежих сил возникла угрожающая ситуация. Немцы, продвигаясь по шоссе Волоколамск – Москва, получили реальный шанс оказаться глубоко в тылу 16-й армии. Чтобы нейтрализовать возникшую угрозу К. Рокоссовский предпринял контрудар силами 78-й стрелковой дивизии Афанасия Белобородова. Решительный удар соединения во фланг противника спас положение. Дивизия, которой предстоит стать 9-й гвардейской, и в дальнейшем будет отважно сражаться. На последнем этапе немецкого наступления на Москву, 2–3 декабря ей предстоит вести жестокие бои в районе деревни Селиваниха, где, как утверждает наша историческая литература, немцы понесут потери большие, чем при штурме Парижа.
Но и после успешных действий дивизии А. Белобородова положение и в полосе обороны 16-й армии и по всему Западному фронту оставалось критическим. Возникла угроза выхода немцев на оперативный простор.
Однако Ставка успела сформировать в районе Москвы три резервные армии, о которых рассказано выше. Именно они и остановили немцев на участке Западного фронта, а потом позволили ему перейти в контрнаступление, спланированное Ставкой и Генеральным штабом во главе с Б. Шапошниковым. Кстати, в ходе зимнего наступления Красной Армии наибольших успехов добился Северо-Западный фронт генерал-лейтенанта Павла Курочкина. Его войска наряду с существенным продвижением к западу сумели окружить в районе Демянска около 95 тысяч гитлеровцев, что для начального периода войны прецедентов не имеет.
Ноябрьские дни 1941 года стали новым страшным испытанием для Красной Армии. О сложности ситуации можно судить и по предсмертной записке застрелившегося 20 ноября командира переброшенной из Приморья 58-й танковой дивизии генерал-майора Александра Котлярова: «Общая дезорганизация и потеря управления. Виновны высшие штабы. Не хочу нести ответственность за общий бардак. Отходите на Ямуга (река в Московской области. – Авт.) за противотанковые препятствия, спасайте Москву».
Немцы, несмотря на немыслимые потери с их стороны, рвались к столице Советского Союза. Знай гитлеровцы, что впереди их ожидают свежие дивизии и бригады Красной Армии, они, скорее бы всего, перешли к обороне, но захватчикам казалось, что достаточно еще одной атаки, еще одного введенного в бой батальона, и фронт русских рухнет.
К 30 ноября 2-я танковая дивизия вермахта заняла Красную Поляну, расположенную в 17 километрах от границы Москвы. Ближе всего к столице подошли мотоциклисты 62-го саперного батальона. На какое-то время им удалось ворваться на станцию Химки, которую от Москвы отделяли 16 километров.
И это большее, чего смогли добиться гитлеровцы. Кроме введения в бой свежих армий, Ставка усиливала и объединения, которые в ноябрьских боях понесли громадные потери. Рокоссовский получил в свое распоряжение 354-ю СД. Три свежих стрелковых дивизии пополнили состав 30-й армии. Западный фронт в конце ноября получил 15 отдельных танковых батальонов и дополнительно 100 единиц бронетехники для восполнения потерь в бригадах.
К началу декабря немецкие танковые группы, действующие на правом фланге Западного фронта, выдохлись, и тут решил, что ему пора переходить в наступление командующий 4-й полевой армией Г. Клюге.
1 декабря его соединения северо-западнее Наро-Фоминска прорвали оборону 222-й стрелковой дивизии 33-й советской армии. Дальнейшее наступление немцев вдоль шоссе Минск – Москва почти не встречало сопротивления советских войск в течение двух суток. Беспрепятственное продвижение на восток 258-й дивизии в очередной раз породило у немцев иллюзию близкой победы. 2 декабря фон Бок отмечал, что оборона противника близка к кризису и потребовал от Клюге «максимальным напряжением сил использовать эту проявляющуюся слабость противника». Но уже вечером 3 декабря резервы 33-й советской армии нанесли по гитлеровцам чувствительный удар у деревни Юшково. Чуть позже, обнаружив у себя перед фронтом свежие соединения Красной Армии, Клюге запросил у Бока разрешения на отход, а, получив отказ, начал самостоятельно отводить 20-й и 57-й корпуса.
На южном участке Западного фронта немцы также не смогли добиться успехов, которые бы смогли переломить общую тенденцию к угасанию гитлеровского наступления.
Второй танковой армии немцев 24 ноября удалось внезапным ударом занять Венев и Михайлов, далее Гудериан попытался захватить Каширу, взятие которой позволяла гитлеровцам перехватить переправу через Оку, а также лишить Тулу электроэнергии.
Г. Жуков для нанесения под Каширой контрудара передал командующему 50-й армией кавалерийский корпус П. Белова, последний, в свою очередь, получил мощную авиационную поддержку.
Наши войска перешли в наступление против 17-й танковой дивизии немцев, которая не ожидала активных действий советской стороны. Гитлеровцы отступили. 27 ноября в журнале боевых действий армий «Центр» появилась лаконичная и малоприятная для немцев запись: «Сопротивление противника в районе Каширы заметно усилилось. 17-я танковая дивизия и группа «Эбербах» вынуждены южнее Каширы перейти к обороне. Непрерывные налеты вражеской авиации причиняют значительный урон».
Гудериан предпринял также несколько попыток окружить Тулу. Самой успешной из них стала операция, которая началась 2 декабря. Уже в первый день гитлеровцам удалось перерезать дорогу Москва – Тула. Теперь город оружейников с Большой землей связывала лишь узкая полоса земли шириной 15–20 километров, которую обороняли бойцы и командиры 50-й армии.
Наметившийся успех Гудериана Ставка сумела быстро нейтрализовать. 340-я стрелковая и 112-я танковая дивизии ликвидировали угрозу окружения Тулы. 5 декабря 2-я танковая армия вермахта отказались от активных действий.
Уже упоминавшийся мной германский историк Клаус Рейнгардт так оценивает сложившуюся у немцев к началу декабря ситуацию: «Стало особенно заметно, что ни командование группы армий, ни ОКХ не предусмотрели никаких мер на случай, если наступление окончится неудачей. Бок даже не был проинформирован о дальнейших намерениях ОКХ. Он не знал, как его группа армий должна подготовиться к обороне в зимних условиях, будут ли для неё подтянуты резервы и не следует ли войска отвести на рубеж, сокращающий линию фронта. Тем не менее командование группы армий, несмотря на прекращение операций, не усматривало в сложившейся обстановке никакой серьезной опасности, так как, по его мнению и по мнению ОКХ, противник был обескровлен и не мог перейти в контрнаступление».
Майор вермахта фон Винсковски достаточно поэтично выразил настроения гитлеровских офицеров в декабре 1941 года: «Мы все думали тогда, что наступил период зимней спячки». Красная Армия между тем перешла в контрнаступление. Фронт начал откатываться на запад.
Вопрос, на который пока нет ответа?
Соотношение потерь в ходе Московской битвы оценивается приблизительно как 1 к 5 не в пользу Красной Армии. Безвозвратные и санитарные потери противника учтены по его собственным данным. Но не слишком ли мы доверяемся немецким источникам?
В уже многократно цитируемых мной дневниках Гальдера регулярно приводятся данные о потерях гитлеровских войск, в том числе в период Московской битвы и последовавших за ней зимних наступательных операциях Красной Армии. Если верить Гальдеру, потери растут незначительно в сравнении с предыдущими боями. Но тут же начальник германского генерального штаба рассказывает о лихорадочных поисках уже в декабре резервов для восточного фронта.
Для пополнения пехотных дивизий вермахта использовали даже строительные батальоны, солдаты которых до сего дня не держали в руках оружия. Расформировывали школы унтер-офицеров, сокращая срок обучения в них до года. Для сравнения напомню, что у нас лейтенантов военного времени готовили за шесть месяцев: «полугодичный ускоренный выпуск – и на петлицы по два «кубаря». Если верить цифрам о потерях Гальдера, то откуда возникла у вермахта необходимость в столь экстренном поиске резервов?
Гитлеровцы сумеют преодолеть возникший у них кризис, и к апрелю 1942 года линия фронта стабилизируется на удалении 100–250 километров от Москвы. Противоборствующие стороны замрут в ожидании летней кампании, стратегическую инициативу в которой вернет себе вермахт.
Для Красной Армии 1942-й станет годом несбывшихся надежд и новых тяжких потерь. О том, почему это произошло, постараемся поразмышлять в одной из следующих наших публикаций…
Константин КОРОТОВ, генеральный директор «Корпорации развития Камчатки»