ВПЕРЕД, НА АЛЯСКУ!
31 Мая 2016
275 лет исполнилось со дня открытия русской Америки и 25 лет со дня официального похода камчатских парусников к берегам Аляски.
В сентябре 1990 года камчатский крейсерский яхтклуб получил официальное приглашение от губернатора Аляски Брюсса Батэлло посетить самый северный штат Америки и принять участие в праздновании 250-летия со дня открытия русскими мореплавателями самой далекой земли Российской Империи. Приглашение было принято, и в июне 1991 года три камчатских яхты отправились в дальнее плавание. Ниже мы приводим воспоминания участника похода Евгения Панченко. Впервые его воспоминания были опубликованы в Соболевской районной газете «Рассвет» в 1992 году.
Вообще, с открытием Русской Америки у историков возникло много вопросов. Официально считается, что первые русские, которым открылись берега Аляски, были моряки со «Святого Павла» под командованием Алексея Чирикова в 1741 году. Однако значительно раньше берега далекой северной земли (1648 году) увидели члены экспедиции Семена Дежнева. В 1732 году на боте «Святой Гавриил» Михаил Гвоздев достиг побережья Аляски в районе мыса Принца Уэльского. Он определил координаты и нанес на карту несколько сот километров побережья полуострова Сьюарт, затем вернулся в Нижне-Камчатский острог. В 1772 году на Алеутских островах было основано первое торговое русское поселение. С точки зрения истории из этих дат трудно выбрать ту, которая является точкой отсчета со дня открытия русскими первопроходцами Аляски. А последнюю дату, пожалуй, можно взять для исчисления срока для такого понятия, как Русская Америка.
Все в нашей истории непросто. Русская Америка была продана США в октябре 1867 года за 7 миллионов 200 тысяч долларов. Об этой торговой акции рассказывалось много. С одной стороны существует версия о чисто коммерческом характере сделки. По другой версии царское правительство Александра II (царя Освободителя) было вынуждено продать Аляску, иначе ее рано или поздно забрали бы силой Соединенные Штаты Америки, а у России не было сил и возможностей ее защищать. После поражения в Крымской (Восточной) войне международное положение Российской Империи было едва ли не самым худшим, начиная с 1725 года. Кстати, последним губернатором Аляски был князь Дмитрий Максутов, герой обороны Петропавловского порта 1854 года.
(Продолжение. Начало в № 106 от 25.05.2016)
Под голым рангоутом ( отсутствие парусов) скорость 6 узлов. Все четверо приходим в себя в кокпите. Сзади вырастает волна. Яхта начинает приводиться. Тонны воды прокатываются по палубе. Следом за этой волной вырастает новая. Что-то ужасное закрыло собой еще светлеющее небо. Яхту стремительно бросает в брочинг ( яхта теряет управление). Ветров бессилен что-либо сделать. Он оглядывается назад, а когда поворачивается к нам, глаза его расширены, мы слышим крик: «Мужики, п…ц!». Здесь меня впервые охватывает ужас. Огромная масса воды обрушивается сверху. Мертвой хваткой вцепились мы друг в друга. До сих пор не могу понять, как нас не вышвырнуло из кокпита. Вода схлынула с палубы, но кокпит полон. Вокруг творится такое, что у меня нет слов, чтобы описать это. Ветров кричит, чтобы я и Соколов быстро спустились вниз – необходимо облегчить корму.
В каюте хаос. С каждой новой волной порции воды через неплотности сдвижного люка потоком льются внутрь. Радиостанция залита. По телу растекается неприятная слабость, дрожат руки. Через раковину мойки помпой откачиваю воду. В открывшемся на мгновение люке появляется голова Струначева: «Быстро вяжите концы, будем стравливать за корму». Связываем, подаем наверх. Вытравливаем метров 200 - 300, скорость яхты замедляется, она устойчивей держится на курсе. Так и просидел в «непромоканце», не сомкнув глаз до следующей своей вахты.
К утру все успокоилось. Когда в 8 часов сдавали вахту, ветер не превышал 15 м/сек.
А в 9:00 лишились пера руля. Штормом расшатало крепление пятки скега, и перо вместе с осью канули в океанскую пучину. Через гельмпортовую трубу внутрь яхты поступает вода. Разгрузив ахтерпик, устранили течь. Как хорошо, что это случилось не ночью! Однако ситуация критическая. «Тарпон» в 200-х милях к западу от северной оконечности острова Ванкувер, до Датч-Харбора, куда держим путь,
Решаем следовать в ближайший порт для ремонта. Таковым оказывается канадский Порт-Харди на Ванкувере. Ветров и Федоренко приступают к изготовлению аварийного рулевого управления. В ход идут обрезки фанеры, спинакер–гик, аутригер, которым мы ставили на «бабочку» геную на полных курсах. Отныне вахта не на румпеле, а на «веревках», которые проведены в кокпит, через блоки на концах спинакер-гика, закрепленного поперек яхты. Под краспицей развивается флаг «дельта», означающий по международному своду сигналов «Я управляюсь с трудом, держитесь в стороне от меня». Но читать наш сигнал некому, океан пустынен. Погода, словно извиняясь за причиненные неприятности, благоприятствует плаванию.
Через двое суток, рано утрам, швартуемся у борта рыбоприемной шхуны в Порт-Харди. Милая представительница иммиграционной службы, предварительно справившись, нет ли у нас оружия и наркотиков, ставит в паспортах штампы. «Приятно провести время в Канаде, ребята!». И все. Быстро и, главное, бесплатно. Но тут выясняется, что в Порт-Харди нет возможности поднять яхту на слип. Рекомендуют перейти на
Знакомимся с деревней. Основали Сантулу финские переселенцы. Основное занятие жителей – рыбная ловля. Имеется несколько мелких судоремонтных мастерских. На одной из таких верфей и договариваемся о ремонте. На предприятии всего трое работников: хозяин мистер Таркенен, его дочь и наемный рабочий Джон. Наконец во вторник яхта на берегу. Все работы поручаются Джону, хозяин уехал на рыбалку. Три дня Джон ходит вокруг да около, примеряясь, с чего бы начать. Перо руля для легких судов ранее ему делать не приходилось. Мы все нервничаем. Видя такое дело, Ветров решает взять инициативу в свои руки. Работа закипела. Джон на подхвате у Ветрова, Тарасова, Федоренко.
В свободное от работы время путешествуем по острову, ходим в гости. В приглашающих недостатка нет. В один из дней произошел забавный случай. Пригласили нас в один из домов, в сауну. Мы ее сами протопили, сидим, млеем. Из парной в предбанник-раздевалку окошко, Вдруг видим, заходит хозяйка, довольно молодая особа, начинает раздеваться. Юра забеспокоился: «Она, наверно, не знает, что мы здесь».
Среди экипажа нервный смешок: «Там от мужских трусов ступить негде».
Тут открывается дверь, входит девушка, в чем мать родила, и подсаживается к нам на полок. Мужчины в полном смятении. Минут через пять пришли в себя и даже завязали светскую беседу. После сауны – купание в холодных водах пролива и роскошный ужин у костра. Узнав, что Олег музыкант, хозяева раздобыли ему трубу, и долго еще над ночным островом разливались русские мелодии.
Мы уже знаем, во что обойдется ремонт, у нас нет и половины необходимой суммы. Поиском валюты занят Жилайтис. Он с кем-то связывается по факсу, куда-то звонит. Однако все безрезультатно. Огромную помощь нам оказывает Н.Голицын, старший сын князя Голицына, покинувшего Россию во время революции. Никогда бы не подумал, что встретим живую историю нашей страны в столь глухой деревушке. Деду за 70, однако, он еще очень бодрый, много времени занимается общественной работой. Наконец, не без помощи Голицына и наших друзей в Датч-Харборе, находим недостающую валюту у «Аламара». Ремонт стоил нам 1700 долларов и это притом, что вся работа была сделана своими руками.
Проведя на Малколме полторы недели, поздней ночью, 10 сентября, покидаем Сантулу. Вспоминаю про свой сон. Рассказываю ребятам: «Вот, мол, думал, что сон в руку, однако, нет, все нормально, идем домой».
В заливе Королевы Шарлотты вода буквально кипит от дельфинов. Их сотни. Почти 4 часа идам в этой «дельфиньей ухе».
И снова вокруг безбрежный океан. Титов балует нас оладьями. Уплетаем их, кто – со сгущенкой, кто – с вареньем, запиваем крепким чаем.
Когда ветер стихает до 20 м/сек., ставим штормовой стаксель и зарифленный грот и в крутой бейдевинд начинаем выбираться на норд-норд-вест. Скорость – не более 3 узлов. Яхту то и дело сбивают с курса огромные волны. Постепенно океан успокаивается. Beтер снова попутный, отличная скорость, и мысленно уже прикидываем дату возможного прибытия в Датч-Харбор. До него остается чуть более
Вновь в снастях свистит ветер. Под голым рангоутам пытаемся продвигаться по курсу, при этом идем почти поперек волны. Я был на верхней палубе один, когда на переднем склоне волны, обрушивающийся гребень положил яхту мачтой на воду. Все произошло так мгновенно, что я не успел среагировать рулем. Крен получился более 90 градусов. Страховка удержала меня в кокпите.
В каюте бедлам. Содержимое камбузных ящиков размазано по противоположному борту. Продвигаться данным курсом больше невозможно. Применяем испытанную практику: связываем остатки концов и травим их с транца. Анемометр зашкаливает за отметкой 40 м/сек. Господи, сколько же можно, чем мы тебя прогневали? Нас несет мимо островов Чирикова. Полагаем укрыться за ними. Но при попытке изменить курс, заваливает яхту более чем на 90 градусов вахта Ветрова. Впереди по курсу, в нескольких часах хода, группа скал, выступающих на поверхность. Нас несет прямо на них. Необходимо изменить курс хотя бы на 5 градусов. Ветрова и Струначева наверху сменяют Тарасов и Федоренко.
Забравшись с головой в спальный мешок, пытаюсь в форпике отдохнуть перед очередной вахтой. Страшной силы удар сотрясает яхту. Меня с размаху бросает на подволок( потолок). Ватный спальник спасает от неминуемой травмы. Взору предстает удручающая картина. Подо мной уже нет коечного настила, бимсы, поддерживающие его, сломаны. Я сижу среди груды продуктов, парусов и личных вещей. Посреди каюты, стоит Струначев, глаз у него залит кровью.
Из своего «гроба» подает голос Зигмас: «Ребята, перевяжите». У него пробита голова в области височной кости. «Где Юра? Его нигде нет», – вопрошает Виктор, держась за бок. Впоследствии окажется, что у него сломано ребро. «Что Юра, он в яхте был, как там верхняя вахта?» Ветров выглядывает в люк: «На месте». Как гора с плеч свалилась.
Соколов оказывается погребенным под вещами. В момент переворота (а именно это с нами и произошло, только яхта вернулась на ровный киль через тот же борт, через который переворачивалась) он лежал на нижней койке, привязавшись к стойке, поддерживающей верхнюю. Пайолы вылетели, следом полетели уложенные под ними продукты. Затем выломалась стойка, к которой привязан Юра. Назад все возвращается в обратном порядке: Соколов, на него консервы, затем пайолы, сверху остальное барахло, послетавшее со всех коек.
Когда яхта стала в исходное положение, имеющаяся в трюме вода устремилась по борту вниз. Услышав журчанье, боцман кричит: «Вода в лодке». В свою очередь Ветров орет: «Искать пробоину». К счастью, пробоин нет. Но разрушения ввергают в уныние. Правда, окончательно картина выяснится позже. Сейчас глубокая ночь. Время переворота зафиксировано точно. Судовые часы остановились в 0 часов 33 минуты 22 сентября.
День не приносит облегчения. Волны более
Появляется новая опасность. Если направление и скорость ветра не изменятся, то ночью нас может выбросить на береговые скалы полуострова Аляска. Рассуждая об этом вслух, подаю мысль об использовании аварийного буя. В ответ тишина. Через некоторое время повторяю свою мысль. Первым не выдержал старпом. Он взрывается: «Да что ты заладил: «Буй, буй. Замолчи!». Больше про буй не заикаюсь.
Атмосфера в яхте гнетущая. Господи, помоги нам! Никто не знает ни одной молитвы, а то бы молились. Как потом признается один из членов экипажа, он мысленно уже попрощался с родными. Видит Бог, мы все были близки к этому. Все-таки и в этот раз судьба была благосклонна к нам. Изменившийся ветер позволил укрыться в бухте Чигник и ошвартоваться у причала одноименного рыбозавода.
Все понимаем, что в Петропавловск самостоятельно уже не дойти. Администрация завода отнеслась к нам с участием. Поселили в общежитии для сезонных рабочих, бесплатно кормят в столовой, оказали необходимую медицинскую помощь пострадавшим, предоставили все необходимое для ремонта. На яхте оторван фальшборт по правому борту, по левому – выгнуты стойки леерного ограждения, подорвана рубка в месте сочленения с палубой. Всего дефектная ведомость насчитывает 28 позиций.
С ремонтом управляемся за 3 дня. Под крики провожающих 26-го вечером отходим от причала. Через несколько минут выясняется, что Юра забыл сдать ключи от общежития. Возвращаемся. Нехорошая примета. Прощай, Чигник! Навряд ли мы когда-нибудь попадем сюда снова.
До Датч-Харбора четверо суток хода. Ровно столько же нам отпущено до очередного циклона. И он таки достал нас за 6 часов до подхода. Ветер стал усиливаться за проливом Унимак, а на траверзе Акутана свистел уже 36 м/сек. Последние мили перед Датч-Харбором прошли в упорной лавировке. Уже в Капитанском заливе с оглушительным хлопком вырвало галсовый угол у подаренного стакселя. Но мы почти у цели. 30 сентября в 23.00 швартуемся на том же месте, которое покинули 72 дня назад.
Из яхт-клуба пришла радиограмма, запрещающая переход в Петропавловск своим ходом. Начинаются томительные дни ожидания оказии для возвращения домой. Сталкиваемся за это время с черствостью и бездушием наших «родных» советских чиновничьих кругов. Положение усугублено отсутствием валюты. Некоторое разнообразие в ситуацию вносит прибытие в Датч-Харбор многочисленной делегации из Петропавловска-Камчатского, возглавляемой председателем горсовета А.Б. Вакариным. В составе делегации – ансамбль «Мэнго». Артистов селят в то же общежитие, где проживаем мы. Знакомимся со всеми.
Через 23 дня проходящий сухогруз «Пестово» забирает 6 членов экипажа «Тарпона» во Владивосток. В Петропавловск попадаем 9 ноября. Старпом, боцман и наш верный «Тарпон» придут домой только в последних числах ноября. В родной порт их доставит траулер «XXVII съезд КПСС».
Так закончилась эта эпопея. За 59 ходовых суток пройдено 6,5 тысячи миль или более
12-ти тысяч километров.
Черт побери, все-таки не так просто уйти от судьбы. Как ни крути, а сон оказался пророческим! До конца это плавание мы не довели. Жаль. Хотя, если честно, в тот момент мне этого уже и не хотелось.
Когда сегодня меня спрашивают: «Ну что, наверное, до конца жизни наплавался?». Я отвечаю: «С нетерпением жду того дня, когда снова ступлю на борт яхты, и наполненные ветром паруса понесут за убегающий горизонт».
